Страницы 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Основная страница
Письмо 7. Свет позади покрывала.
Делайте для меня по временам отверстие в том покрове из плотной материи, который закрывает вас от моего взора. Я вижу вас часто ярким световым пятном, и это бывает вероятно когда ваша душа сильно чувствует, или когда ваш ум полон сильными мыслями.
Я могу читать ваши мысли иногда, но не всегда. Иногда я хочу приблизиться к вам и не могу вас найти. Вероятно и вы не всегда могли бы найти меня, если бы вы были здесь.
Иногда я совсем один; иногда я окружен другими.
Странно, но сейчас мне кажется, что моё тело вполне вещественно, а вначале мне казалось, что мои руки и ноги вытянулись по всем направлениям.
Обыкновенно я не хожу как прежде, но и не летаю в точном смысле этого слова, так как у меня никогда не было крыльев; и всё же проношусь в пространстве с невероятной быстротой. Но иногда всё же хожу.
А теперь я обращаюсь к вам с просьбой. Вы знаете, как мне иногда трудно давалась решимость войти с вами в сношения, но я продолжал добиваться. И вы не унывайте и действуйте так, как если бы все средства общения были у вас в руках. Не допускайте сомнений, ибо когда вы сомневаетесь, вы притягиваете меня к земле, вызывая во мне желание помочь вам. А это также нехорошо, как горевать об умерших.
Письмо 8. Железные тиски материи.
У человека, перешедшего в "невидимый" мир, появляется внезапное воспоминание о земле.
"О, говорит он, мир продолжает идти без меня! Чего мне не хватает?"
Ему кажется почти дерзостью со стороны мира, что он продолжает существовать без него. Он начинает волноваться. Он уверен, выкинут из круга времени, что он забыт, выброшен вон.
Он осматривается кругом и не видит ничего, кроме спокойных пространств четвертого измерения. О, чего бы он не дал, чтобы снова почувствовать железные тиски материи! Подержать что-нибудь существенное в плотной руке!
Со временем настроение это проходит, но настанет день, когда оно возвращается с удвоенной силой. Он должен выйти из этой тонкой разреженной среды в энергично сопротивляющуюся среду плотной материи. Но как это сделать?
А, он вспомнил! Всякое действие исходит из памяти. Было бы безрассудно делать этот опыт, если бы он уже не проделал его.
Он закрывает глаза и ввергает себя в невидимое. И он привлекается к человеческой жизни, к человеческим существам, в интенсивные вибрации единения с ними. Здесь он испытывает сочувствие - может быть сочувствие прежних переживаний с душами, с которыми он снова вступает в соприкосновение, но возможно, что это лишь сочувствие настроения или воображения. Как бы то ни было, он выпускает из рук своё право на свободу и, торжествуя, теряется в жизни человеческих существ. Через некоторое время он пробуждается и с удивлением смотрит на твердую почву и круглые прочные лица людей. Иногда он плачет и стремится назад. Если у него отбилась охота, он может вернуться - чаще всего, чтобы снова начать утомительную погоню за теми
же тисками материи.Если же он упрям и с сильной волей, он может остаться и вырасти в человека. Он даже может уверить себя, что его прежняя жизнь в тонкой субстанции была лишь сном - и действительно, во сне он возвращается к ней - и этот сон преследует его и портит его пребывание в материи.
Но проходят годы, и его начинает утомлять материальная борьба: его энергия исчерпана. Он возвращается в область невидимого, и люди снова заявляют, что он умер.
Но он не умер. Он только возвратился туда, откуда пришел.
Письмо 9. Где души восходят и нисходят.
Друг мой, в смерти нет ничего страшного. Это не тяжелее, чем путешествие в чужую страну - первое путешествие для человека, который стал несколько старомодным и закристаллизировался в привычках своего более или менее тесного уголка в мировом пространстве.
Когда человек приходит сюда, чужие, встречаемые им здесь, не более чужды, чем иностранцы для того, кто впервые сталкивается с ними. Он не всегда понимает их; и здесь опять-таки его переживания сходны с пребыванием в чужой стране. Через некоторое время он начинает делать шаг вперед и улыбаться глазами. Его вопрос: "Откуда вы?" вызывает такой же ответ, как и на земле. Один из Калифорнии, другой - из Бостона, третий - из Лондона. Это бывает тогда, когда мы встречаемся на
больших дорогах; ибо и здесь существуют дороги, по которым души приходят и уходят, как и на земле. Такая дорога составляет обыкновенную кратчайшую линию между большими земными центрами; но она никогда не бывает над линией железной дороги. Было бы слишком шумно. Мы можем сдать земные звуки. Происходит известный толчок в эфире, который доносит звуковую вибрацию до нас.Иногда некоторые из нас поселяются на долгое время на одном месте. Я посетил старый дом в штате Мэн, где человек, бывающий по эту сторону жизни, задерживался в течении целого ряда лет; он рассказал мне, как выросли его дети и как жеребенок, которого он любил перед уходом сюда, вырос в большого коня и умер от старости.
Здесь также бывают лентяи и тупые люди, как и у вас. Бывают также и блестящие и притягательные, одно присутствие которых действует оживляющим образом.
Может звучать почти нелепо, что мы носим платья, как и вы; только нам не нужно их в таком количестве. Я не видал здесь чемоданов; хотя я ведь еще недавно здесь.
Тепло и холод не имеют уже значения для меня, хотя я помню, что в самом начале мне казалось холодно, но это уже прошло.
Письмо 10. Свидание в четвертом измерении.
Вы можете принести такую пользу, уступая мне от времени до времени вашу руку, что меня удивляет ваша боязнь.
Философия, которую я хочу передать вам, должна проникнуть в мир. Возможно, что только весьма немногие поймут ее глубину в этой жизни; но семя посеянное сегодня, может внести плод в далёком будущем. Как те зерна пшеницы, которые были погребены вместе с мумиями
в течении двух или трёх тысяч лет и все же проросли, когда их поместили в подходящую почву в наши дни. Тоже и с семенами философии.Кто-то сказал, что глупо работать для философии вместо того, чтобы заставлять философию работать для себя; но человек не может дать даже малой крупицы истинной философии без того, чтобы самому не пожать всемеро больше. Чтобы получать, нужно давать. В этом Закон.
Я могу сказать вам многое о здешней жизни, что поможет другим, когда для них придёт время великой перемены. Почти каждый приносит сюда воспоминание прошлого, более или менее живое воспоминание о своей земной жизни - по крайней мере большинство из тех, с которыми я имел здесь дело.
Я встретил здесь одного человека, который не хотел говорить о земле и все толковал о "движении вперёд". Я напомнил ему, что как бы далеко он не ушёл, он всё же вернётся к месту, откуда пустился в путь.
Вас интересует, вероятно, нуждаемся ли мы в пище и питье? Мы несомненно питаемся и, по-видимому, поглощаем много воды. Вам тоже следовало бы пить побольше воды. Она питает астральное тело. Я не думаю, чтобы тело, лишённое влаги, могло обладать достаточной астральной энергией, чтобы уступить свою руку душе, которая находится на этом плане жизни, как вы это делаете сейчас. В нашем здешнем теле много
влаги. Может быть соприкосновение с так называемым Духом от того и производит в некоторых горячих людях ощущение холода, и они вздрагивают.Мне нужно сделать усилие, чтобы писать через вас, но это усилие стоит сделать.
Я являюсь туда, где чувствую ваше присутствие. Я могу вас видеть лучше, чем других. И тогда я делаю обратное; т.е. вместо того, чтобы входить внутрь, как я это делал прежде, я выхожу наружу с большою силой по направлению к вам. Я овладеваю вами стремительным натиском.
Иногда наше писание останавливалось посреди начатой фразы. Это было тогда, когда я недостаточно сосредоточивался. Вы заметили, может быть, что когда вы переходите из одного мира в другой, внезапный шум, или может быть вторгнувшаяся мысль, может привести вас назад. То же и здесь.
Теперь об элементе, в котором мы живем. Он несомненно существует в пространстве, ибо он облекает землю кругом. И все, каждая видимая вещь, имеет здесь свой соответствующий двойник. Когда вы, перед засыпанием, вступаете в этот мир,*) вы видите вещи, которые существуют или существовали в материальном мире. Вы не увидите ничего в этом мире, что не имело бы физического соответствия на земле. Здесь существуют несомненно и воображаемые картины, мысле-образы; но видеть воображением не значит владеть астральным зрением. То, что вы видите засыпая, имеет реальное существование, и меняя быстроту ваших вибраций, вы переходите в этот мир - или вернее вы возвращаетесь в него, ибо необходимо в него вступить для того, чтобы из него выйти.
*
) Это очевидно относится к моим "гипнагогическим" видениям.Воображение обладает великой силой. Если вы нарисуете картину в своем уме, вибрации вашего тела могут приспособиться к ней, или иначе - настроиться на тот же лад, если только воля работает в том же направлении, как это бывает при мысли о здоровье и болезни.
Можно было бы сделать интересный опыт, когда вы захотите перейти сюда: выберите определенный символ и держите его перед глазами. Я не уверен, но возможно, что это поможет вам изменить ваши вибрации.
Хотелось бы знать, смогли бы вы видеть меня, если бы перед засыпанием перешли сюда с мыслью обо мне?
Сегодня я чувствую себя очень сильным, потому что долго был в присутствии того, кто гораздо сильнее меня; и потому сегодня я мог бы помочь вам в подобном опыте лучше, чем в другое время.
Я продолжаю узнавать многое, что хотелось бы передать вам. Например, я мог бы показать вам, как приходить сюда по своей воле, как это делают Учителя.
Сперва я овладевал только вашей рукой, чтобы писать посредством ее, а теперь я умею владеть всей вашей психической организацией. Мне помог в этом Учитель. Благодаря этому новому приему, вы не будете испытывать такой усталости, и я также.
Теперь я уйду и постараюсь встретиться с вами через некоторое время. Если опыт не удастся, не теряйте уверенности, но попробуйте снова в другой раз.
Письмо 11. Мальчик Ляйонель.
Вам будет интересно узнать, что здесь так же, как и на земле, существуют люди, посвятившие себя благу других. Здесь есть даже большая организация душ, которая называется Лигой. Их задача состоит в помощи тем, которые только что перешли сюда; они помогают им приспособиться к новым условиям. Эта Лига приносит большую пользу. Они работают наподобие Армии Спасения, только на более - не скажу высоком, - а на более интеллектуальном плане. Они помогают и взрослым, и детям.
Дети представляют здесь интересные особенности. Мне самому не было времени наблюдать за всем этим; но один из работающих в Лиге сказал мне, что для детей легче приспособиться к здешней жизни, чем для взрослых. Очень старые люди имеют наклонность много дремать, тогда как дети появляются сюда с большим запасом энергии и приносят с собой то же любопытство, какое им свойственно на земле. Резких перемен не существует. Дети вырастают здесь, говорят мне, так же незаметно, как и на земле. Общее правило в том, чтобы выполнить нормальный ритм, но бывают случаи, когда душа возвращается очень скоро. Возможно, что эта душа с большим любопытством и сильными желаниями.
Здесь встречаются ужасы даже более ужасные, чем на земле. Разложение от порока и невоздержанности здесь гораздо сильнее, чем там. Я видел здесь лица и формы, которые по истине ужасны, лица, которые казались полусгнившими и распадающимися на части. Но это - безнадежные случаи, и таких работники Лиги представляют своей печальной судьбе. Я не уверен в будущей судьбе этих людей: могут ли они воплотиться в этом цикле, я не знаю.
Но дети здесь так очаровательны! Один молодой мальчик бывает часто со мной; он называет меня отцом и по-видимому радуется общению со мной. Ему должно быть около тринадцати лет, и он пробыл уже некоторое время здесь. Он не смог сказать мне, сколько времени; но я спрошу его, не вспомнит ли он земной год, когда перешел сюда.
Это неверно, что здесь нельзя скрывать своей мысли. Здесь можно сохранять тайны, если знать как это делать. Это делается внушением или наложением зарока. Хотя здесь всё же несравненно легче читать чужие мысли, чем на земле. Мы сообщаемся друг с другом приблизительно так же, как и вы. Но по мере того, как время идёт, я замечаю, что начинаю разговаривать всё
чаще не губами, а посредством сильных проекций мысли. Вначале я открывал рот, когда хотел что-нибудь сказать; теперь я это делаю изредка, по силе привычки. Когда человек только что перешёл сюда, он не понимает другого, пока последний не заговорит; или вернее, пока сам он не научится говорить иначе.Но я начал о мальчике. Он чрезвычайно интересуется некоторыми земными вещами, о которых я ему говорю - особенно аэропланами, которые были ещё не особенно усовершенствованы, когда он перешел сюда. Ему хочется вернуться и полететь на аэроплане. Я говорю ему, что он может летать здесь без аэроплана, но для него это не одно и то же, ему хочется "вложить персты" в самую машину.
Я советую ему не торопиться с возвращением назад. Интереснее всего, что он может вспоминать свои предыдущие жизни на земле. Многие здесь не имеют никакого воспоминания о своих прежних жизнях, они помнят только то, что переживали перед уходом сюда. Вообще - это вовсе не место, где бы все знали обо всем - далеко нет. Большинство душ почти так же слепо, как оно было на земле.
Мальчик был изобретателем в предыдущем воплощении, и на этот раз он перешёл сюда благодаря несчастному случаю, как рассказывает он сам. Ему бы следовало остаться здесь подольше, чтобы приобрести более сильный ритм для своего возвращения. Но это моя собственная идея. Меня так интересует этот мальчик, что мне хотелось бы удержать его, и это, вероятно, влияет на моё мнение.
Вы видите - человеческое нам вовсе не чуждо.
Вы кажется хотите меня спросить о чём-то? Попробуйте сказать громко. Я думаю, что услышу.
Да, я чувствую себя гораздо моложе, чем на земле, и гораздо крепче, и гораздо здоровее. В самом начале я чувствовал себя как и во время моей болезни, по временам угнетенным, а по временам свободным от угнетения; теперь же - совсем другое! Моё тело почти не беспокоит меня.
Я думаю, что старые люди молодеют здесь до тех пор, пока не возвращаются к своим цветущим годам, и тогда они останавливаются на более или менее долгое время. Вы видите, что я не приобрел все знания. Я успел уже собрать много забытых сведений; но относительно подробностей здешней жизни мне остается многому научиться. Ваша любознательность поможет мне изучить здешние условия, чего бы я иначе не сделал ещё долго, а может быть и никогда. По-видимому и здесь большинство
людей не научается многому, и здесь на первом плане - желание преуспевать, как и во время земной жизни.Да, здесь есть школы, где желающие могут обучаться, но и здесь немного великих учителей. Обыкновенные же здешние профессора не обладают высшей мудростью, совершенно так же, как и на земле.
Письмо 12. Мир первообразов.
Мне нужно сделать добавление к тому, что я говорил, когда старался объяснить вам, что всё, встречающееся здесь, существует и на земле. С тех пор я узнал, что это не совсем верно. Здесь есть различные слои. Я это узнал только недавно. Я и до сих пор думаю, что в слое, ближайшем от земли, всё, или почти всё существует и на земле в плотной материи. Но если удалиться подальше от земли (как далеко, я не могу определить земной меркой), можно достигнуть сферы образцов или - если можно так выразиться - первообразов вещей, которые возникнут на земле. Я видел формы вещей, которые, насколько я знаю, не существовали на вашей планете, например, будущие изобретения. Я видел крылья, которые человек может приспособить к себе. Я видел также новые формы летательных снарядов. Я видел модели городов и башен со странными, похожими на крылья проекциями, употребление которых мне совершенно непонятно. Прогресс механических изобретений очевидно только ещё начался. В
другой раз я подвинусь дальше в этом мире образцовых форм и посмотрю, нельзя ли проникнуть ещё дальше.Но имейте ввиду: я рассказываю вам совершенно так же, как рассказал бы путешественник о вещах, которые он видит впервые. Иногда мои объяснения могут быть неверны.
Когда я был в области, которую мы будем называть миром первообразов, я не встретил там никого, кроме одного случайного путника, вроде меня. Я делаю из этого естественное заключение, что только немногие, покидающие землю, посещают эту область. Я вывожу из всего, что видел и из общений с душами, перешедшими сюда, что большинство из них не удаляется очень далеко от земли.
Очень странно, а между тем я видел людей, которые воображают себя в обстановке настоящего ортодоксального рая, они поют в белых одеяниях с венцами на голове и с арфами в руках. Не принадлежащие к ним называют эту область "небесной страной".
Рассказывали мне, что существует также и огненный ад, чуть ли не с запахом серы, но до сих пор я не видел его. Когда я буду сильнее, я постараюсь добраться до него и если это не слишком мучительно, я проберусь и дальше - если меня туда пустят.
В настоящее время я перехожу с места на место, и до сих пор я ещё не изучил основательно ни одной области.
Я взял вчерашним днем с собой мальчика, которого, кстати сказать, зовут Ляйонель. Может быть следовало бы сказать вчерашней ночью, так как ваш день - наша ночь, когда мы находимся на вашей стороне. Вы и твердая земля находитесь в центре нашей большой сферы.
Я взял мальчика с собой для того, что бы вы назвали "прогулкой".
Прежде всего, мы отправились в старый квартал Парижа, где я жил в прежней жизни; но Ляйонель ровно ничего не видел, и когда я ему указывал на некоторые строения, он спросил меня совершенно искренне, не вижу ли я их во сне. Вероятно у меня есть способность, которая развита не во всех жителях астральной страны. Так, когда Ляйонель нашёл, что Париж - мое воображение (сам он жил в Бостоне), тогда я отправился с ним в "небесную страну". Ее он сейчас же увидел и сказал: "Это должно быть то самое
место, про которое мне рассказывала бабушка. Но где же Бог?"Этого я не мог сказать: но тут мы увидели, что все смотрят в одном направлении. Мы тоже стали смотреть вместе с другими и увидели большой свет, подобный солнцу, только свет был мягче и не так ослепителен, как у материального солнца.
"Вот", сказал я мальчику, "что видят те, кто видит Бога".
А теперь я должен сказать вам нечто очень странное; пока мы смотрели на этот свет, между ним и нами начала медленно образовываться фигура, какую мы на земле привыкли называть Христом. Он смотрел с нежностью на людей и протянул к ним Свои руки. Затем Его образ изменился и на Его правой руке оказался ягненок; а затем - Он стоял как бы преображенный на горе; после этого Он заговорил и начал учить их, мы могли слышать Его голос. А затем Он исчез, и мы перестали видеть Его.
Письмо 13. Реальные и нереальные формы.
Когда я впервые перешел сюда, я был так заинтересован всем виденным, что не расспрашивал, как следует относиться к видимому; но позднее я начал замечать разницу между предметами, которые на поверхностный взгляд кажутся из одной и той же субстанции. Так, я начинаю видеть разницу между тем, что несомненно существовало на земле, как, напр., форма мужчин, женщин и детей, и между другими вещами, которые, хотя и видимы и кажутся осязаемыми, но тем не менее должны быть, вероятнее всего, мысле-образами.
Эта мысль пришла мне, когда я смотрел на драму, разыгрываемую в "небесной стране", и она снова явилась ко мне ещё с большей силой, когда я делал недавно исследование в той области, которую я назвал "миром первообразов".
Позднее я буду, вероятно, различать и тот и другой вид с первого взгляда. Напр., если я встречу здесь существо, или что мне покажется существом, и мне скажут, что это известный герой романа, вроде Жана Вальжана Виктора Гюго, я буду иметь основание думать, что это лишь мысле-образ, но настолько жизненный, что он кажется настоящим существом в этом мире разреженной материи. Но до сих пор я ещё не встречал таких героев.
Таким образом, пока я не удостоверюсь, что встреченное существо слышит меня и может отвечать мне или другим, которые обращаются к нему с беседой, - я не могу окончательно решить, что оно действительно существует. Отныне я буду исследовать всех, встречающихся мне. Герой романа или иное создание
мысли, как бы живо оно ни казалось, не может отвечать на вопросы, ибо не имеет души, не имеет реального центра сознания.Когда я вижу странную форму дерева или животного, и не могу его осязать, ибо чувства действуют здесь совершенно так же, как и на земле, я знаю, что она существует в тонкой материи астрального плана.
Я думаю, что все существа, которые я видел здесь, реальны; но если я встречу такое, которое не смогу осязать, и которое не сможет отвечать на вопросы, - тогда у меня будут данные для моей гипотезы, что частицы материи, из которых составляются мысле-образы, имеют достаточную степень сцепления для того, чтобы казаться реальными.
Несомненно, что нет духа без субстанции, и нет субстанции без духа, скрытого или выраженного; но нарисованный человек может же казаться на далеком расстоянии самим человеком.
Могут ли здесь существовать сознательно преднамеренные мысле-образы? Я думаю, да. Такая форма мысли должна быть очень интенсивна для того, чтобы сохраняться на продолжительное время.
Письмо 14. Фолиант Парацельса.
Недавно я попросил у моего Учителя показать мне архивы, где могли записываться наблюдения живших здесь, если такой архив существует. Он сказал:
"Вы были большим любителем книг на земле. Пойдемте".
Мы пошли в большое здание, подобное библиотеке, и у меня захватило дух от удивления. Меня поразила не архитектура здания, а количество книг и рукописей. Их, должно быть, было много миллионов.
Я спросил Учителя, все ли книги здесь. Он улыбнулся и сказал:
"Неужели вам всё ещё мало? Вы можете выбрать все, что хотите".
Я спросил, как расположены книги - по предметам или иначе?
"Здесь есть определенный порядок", - ответил он. "Какую хотите вы?"
Я сказал, что хотел бы видеть книги, в которых записаны наблюдения над этой, все еще мало знакомой для меня, страной.
Тогда он взял с полки объемистый том. Он был напечатан крупным черным шрифтом.
"Кто написал эту книгу?" - спросил я у него.
"Здесь есть подпись".
Я посмотрел в конец книги и увидел подпись, какую употреблял Парацельс.
"Когда он написал это?"
"Вскоре после переселения сюда. Это было написано между жизнью Парацельса на земле и его следующим воплощением".
Книга, которую я раскрыл, представляла собой трактат о духах человеческих, ангельских и элементальных. Она начиналась с определения человеческого духа, как духа, имевшего опыт жизни в человеческой форме; а элементальный дух определялся как более или менее развитое самосознание, не имевшее ещё такого опыта.
Затем автор определял ангела, как дух высокой ступени, который не имел и вероятно и в будущем не будет иметь таких переживаний в материи. Затем он утверждал, что ангельские души разделяются на две резко отличающиеся группы - небесные и преисподние; первые принадлежат к тем ангелам, которые работали в гармонии с законами Бога, последние - к тем, которые работали против этой гармонии. Он говорит, что каждый из этих отделов необходим для существования другого; что если бы все были добрые, то вселенная прекратила бы своё существование; что и само добро перестало бы быть за отсутствием своей противоположности - зла.
Он утверждает, что в архивах царства ангелов есть указание, что добрый ангел сделался злым, а злой ангел сделался добрым, но что это были редкие случаи.
Далее он предупреждает те души, которые будут пребывать в той области, где он это писал, и в которой я нахожусь в настоящее время, чтобы они не вступали в сношение со злыми духами. Он заявляет, что в более тонких формах здешней жизни больше соблазнов, чем в жизни земной; что сам он был неоднократно осаждаем злыми ангелами, убеждавшими его соединиться с ними, и что их аргументы были иногда чрезвычайно благовидны.
Он продолжает, что во время своей земной жизни имел частые общения с духами, и добрыми, и злыми; но что пока он был на земле, он никогда - насколько ему известно - не беседовал с ангелами из породы злых.
Он указывает своему читателю, что есть только один способ для определения, принадлежит ли существо здешнего тонкого мира к ангелам, или же только к человеческим или элементальным духам; отличить ангела можно только по большей силе сияния, окружающего его. Он говорит, что и добрые, и злые ангелы окружены чрезвычайным сиянием; но что между ними есть разница, заметная при первом же взгляде на их лица; что глаза небесных ангелов пылают любовью и разумом, тогда как смотреть в глаза ангелов преисподней чрезвычайно тяжело.
Он говорит еще, что для ангела тьмы возможно ввести в заблуждение смертного человека, явившись перед ним под видом ангела света; но что такой обман невозможен по отношению души, освободившейся от своего смертного тела.
Возможно, что я скажу ещё более об этом в другой раз, а теперь я должен отдохнуть.